It is of interest

О Токайских винах, и не только...

Токайское – не только национальное венгерское достояние. Виноградники в Токае, принадлежащие к числу старейших в Европе, в 1737 году были классифицированы как «премьер крю» - за сто с лишним лет до того, как подобная классификация была проведена во Франции. Ни одна другая страна восточной Европы, кроме Венгрии, не производила прежде и не производит ныне коллекционных вин, котирующихся на престижных международных аукционах.

Начиная с XVI века токайские вина обрастали множеством мифов и легенд. Долгое время люди верили, что Токайское черпает золото из глубин земли, куда достают корнями здешние виноградники. Знаменитый врач Парацельс, посетивший Токай в 1524 году, писал: «Когда я путешествовал по северной Венгрии, в районе Токая, мне показали разрубленную виноградную лозу, из сердцевины которой свисали нити золота, наподобие тех, что используются для шитья».

Можно по-разному относиться к свидетельству ученого (возможно, то был обман зрения после нескольких бокалов вина, однако чарам «золотого вина» покорялись самые искушенные в еде венценосцы. В 1703 году князь Ференц Ракоци, владевший токайскими виноградниками, послал бочонки с драгоценным вином в Версаль Людовику XIV . Впервые попробовав Токайского, Король-Солнце воскликнул: Vinum regnum, Rex vinorum! То есть - «Король вин, вино королей!» Одно слово великого короля – и Токайское навсегда оказалось причисленным к великим винам. Доверяя свидетельству Парацельса, Людовик полагал, что токайское обладает сверхъестественными свойствами - способно поднимать едва ли не со смертного одра.

Целиком эту точку зрения разделял и Вольтер, утверждавший, что Токайское укрепляет его разум и силы, а в душе «возжигает светочи остроумия и хорошего настроения». 23 октября 1767 года Вольтер писал венгерскому графу Фекети: «Вчера, господин граф, я получил ваше венгерское вино, которого сразу и отведал, несмотря на все свои немощи и которое, несомненно, стоит всех вод Гиппокрены». (Гиппокрена – знаменитый источник в Беотийских горах, посвященный Музам и Аполлону. Ключ, даривший поэтическое вдохновение, забил из скалы под ударом копыт крылатого коня Пегаса).

Известными ценителями Токайского были Лев Толстой (его персонажи употребляют токайское в романе «Война и мир»), чилийский поэт Пабло Неруда, англичане Джонатан Свифт (его герой пьет вино в «Путешествии Гулливера») и поэт Роберт Броунинг, который в поэме Nationality in Drinks прославляет французский кларет, венгерский токай и английское пиво. О Токайском писали Руссо и Дидро, Бальзак воспел его в «Шагреневой коже», а Флобер в «Воспитании чувств», им восторгался Александр Дюма в романе «Жозеф Бальзамо». Анатоль Франс признавался, что «после бокала Токайского, умиротворение охватывает» все его существо.

Токайское нередко сравнивают с сотернами. И на то, действительно, есть веские причины. Начнем с того, туман и влага, господствующие на Токайской равнине, способствуют формированию на винограде Фурминт и Харшлевелю «благородной плесени», без которой немыслимы токайские вина. Тот же грибок ( Botrytis cinerea ) отвечает и за великолепное качество Сотерна, где тоже влажный климат является особенностью аппеляции Сотерна.